Вчерашний день можно описать фразой: "Начали за здравие - кончили за упокой".
У него был день рождения. Он был счастлив. Он улыбался. Крепко обнимал меня, когда я поздравляла его.

- Ты прости, это важно, завтра не получится у меня остаться. Родители приедут, такое всё.
- Ничего, я найду, где переночевать.
- Прости…
- За что ты извиняешься?
- Ну, за то, что выгоняю тебя на мороз…
- Я найду, где переночевать. Просто у тебя мне хочется ночевать.

И по телу тепло. И не надо алкоголя. Просто так хорошо. Улыбка. Улыбка.
Улыбайся.

Улыбка растаяла, когда он увидел её в объятьях другого. Я видела этот внимательный птичий взгляд, поджатые губы. Боги, только не сломайся. Не пусти трещину. Живи. Живи. Живи.

- Ты куда?
- Я до Енисея.
- Я с тобой.
- Там будет холодно.
- Не страшно.
- Идти далеко.
- Ничего.
- Догоняй тогда.

Мы шли. Он тихо говорил, что ничего не понимает. Что очень и очень устал. Я смотрела на него, наверное, у меня в глазах было много боли. Он прятался от моего взгляда.
Он всегда от него прячется.
Он вытащил "хлопушку" - штуку, имитирующую звук выстрела. Не сомневаюсь - собрал он этот потрясающий агрегат сам.

- Готова?
- Да…
- Одна заряжена.
- Хорошо…
- Вторая заряжена.
- Хорошо…
- Я стреляю?
- Да.
- Готова?
- Да стреляй уже!!!

И хлопок. Глаза в глаза, лбом ко лбу. И шум в левом ухе. Звон до головокружения. До оглушения.

- Я тебя не понимаю.
- Спрашивай. Я объясню.
- Я не хочу.
- Почему?
- Я всё себе уже придумал…

Это был сложный вечер. Он плевался желчью, пытался то ли оттолкнуть, то ли оставить. Я тасовала карты. Болели ожоги от сигарет, затушенных о себя в порыве ненависти к самой себе. Я чувствовала, что в груди всё сворачивается в спираль. Больно. За него больно.
Почему он не может быть счастливым?
Почему не могу стать счастливой я?

- Почему ты ушла к подруге?
- Потому что я очень давно её не видела. Соскучилась.
- Ложь.
- Мне нужно было время вдали.
- Ложь!
- И в чём же правда, может тебе виднее?
- Ты оставила нас одних. В ночь на мой день рождения. Зачем ты оставила нас одних?
- Скажи мне ещё, что ты этому не рад.

Пьяные голоса его друзей. "Она тебя не любит, ты ей на хуй не нужен" - я сидела рядом, смотрела на них исподлобья.
И желала им подавиться своими словами.
Захлебнуться в алкоголе.
Сдохнуть. Больно.
"Да а что ты на эту показываешь? Она тут при чём?" - и тут я не выдержала. И тут я уже не видела смысла держать себя.

- Я тут причём?! Я?!!! Хочешь, расскажу?! Смотри, какой расклад красивый: он любит её. А я люблю его. Прикольно, да?! А хочешь самое крутое? Они оба живут у меня в квартире!!! Вот при чём тут я!!!

Я помню, как рисовала на нём чёрным маркером. Писала:
"Но, скажи, я люблю от того, что болит, или это болит от того, что люблю."
Я помню, как пропала. Секунду, когда поняла, что упала в омут. Что бить тревогу уже бессмысленно. Что уже поздно.

- Дай я погадаю тебе…
- На что?
- На человека. Как это ты делаешь.
-…
- Ну, так дашь карты?
-… Бери

Никому никогда не разрешала брать карты, чтобы гадать. Никому. Никогда. Было в этом что-то сакральное. Да и мои таро - это единственное неразгаданное чувство, держащее меня на тонкой грани скептицизма и мистической реальности.
Но ему я разрешила.

- Хочешь, поцелую тебя? Глубоко?
- Ты этого не хочешь.

И взгляд с поволокой. И рука на изгибе челюсти. Чуть резкий разворот и губы на губах.
"Знаешь, я тогда думал, мол, она меня любит. Ей понравится".

- Ты меня не знаешь. Я деспот. Я тиран.
- Ты не видишь того, что вижу я, когда смотрю на тебя.
- Ты видишь то же, что вижу я, когда смотрю на неё.
- Нет. Я не смотрю в зеркало. Я смотрю в окно.

Они - два вампира. Они выпьют друг друга до дна. Они - кровные. Я помню, как она к нему относится. Как я спрашивала: "Давай я вызвоню Ворона" - и она кивала головой. А в синих глазах детский испуг. Она хотела домой. Она хотела к брату. Он ей брат.
Да только кто-то забыл ему рассказать об этом.

- Зачем ты хочешь жить? Тебе ведь больно смотреть на это каждый день.
- Больно.
- Так не проще ли сдохнуть?
- Мне нравится жить.

Ночь. Холодно. Звон в ушах. Грань между мразью и вусмерть пьяного. И не знаешь, куда склонится чаша весов. И плевать.
Мы шли по дороге, мимо свистели машины. Он голосовал, пытаясь поймать попутку. Ругал всех проезжающих на чём свет стоит. Нам было холодно. Я держалась за сгиб локтя.

- Что? Страшно идти по дороге?
- Холодно.

Мы вернулись домой в четыре утра. Нас встретили ушедшие раньше друзья. Мы упали на диван. Тихое ночное: "Дуй сюда" - ладонь на моей спине, сердечный ритм мне в ухо. Дикий, шумный, разогнавшийся. Живое сердце под щекой. Хотелось расплакаться на этой груди. Но нельзя.
Он бормотал. Не мог заснуть, шептал что-то, о чём-то говорил. Я сама выскользнула из под его руки. Зябла под простыней, ёжилась, жмурилась. И засыпала, ожидая нового дня.

Знаешь, ты не хотел, чтобы оно проросло корнями, ты не хотел, чтобы мне было больно, ты хотел, чтобы я поняла, какой ты мудак, и сама оставила тебя. Не вышло. Но в одном ты преуспел. Я ни на что больше не надеюсь.
Вообще.
Я люблю тебя.
У меня всё болит тобой.
Живи.